Дорогами 1941-го. Конотоп. Книга памяти

Продолжаем публикацию книги Александра Евтушенко "Дорогами 1941-го. Конотоп. Книга памяти". С предыдущей главой можно ознакомиться тут.

Из воспоминаний командира 789-го стрелкового полка 227-й сд подполковника
Хайрутдинова М. Х.
Хайрутдинов Музагит Хайрутдинович – подполковник, командир 789-го сп 227-й
сд 26-й, затем 40-й армии Юго-Западного Фронта. С первых дней Великой
Отечественной войны полк под командованием подполковника Хайрутдинова М. Х.
вел тяжелые оборонительные бои сначала под г. Смоленск, затем под г. Киев. Этот
сложный период отражен в дневнике Хайрутдинова М. Х., который он начал вести с
конца августа 1941 г. Его “Летопись войны” впоследствии выйдет в свет 50-ти
тысячным тиражом в г. Казань (1978 г.). За первый год войны он успел написать
четыре тетради-летописи общим объемом около 200-т машинописных листов.
Первую запись в дневнике командир 789-го сп сделал 20 августа 1941 г. Его полк
в составе 227-й сд 26-й армии держал оборону на восточном берегу р. Днепр южнее г.
Киев, почти напротив того холма, на вершине которого похоронен великий
украинский кобзарь Тарас Шевченко.
Предлагаются отрывки из дневника Хайрутдинова М. Х., посвященные
оборонительным боям за г. Конотоп в сентябре 1941 г. Стиль и язык документа
сохранены, внесены незначительные правки.

Тетрадь первая
… 1 сентября 1941 г.
… Приказ об отступлении застал меня к утру на берегу Днепра. Дорога наша на
восток.
Бросаю последний взгляд на Днепр, на разрушенную могилу Шевченко.
Прощай, Днепр! Мы еще вернемся!
Прощай, могила великого поэта! Мы украсим тебя цветами!
Прощай, мост! Недалек тот час, когда мы тебя восстановим!
7 сентября 1941 г.
4 – 6 сентября провели в дороге. Сначала из Лепляво до хутора Герман шли
пешком, потом до Золотоноши ехали на машинах. В пути нас преследует осенний
дождь. Кое-как, толкая перед собой машины, добрались до станции Золотоноша и с
ходу начали грузиться в товарные вагоны. Туманно. Можно пока не опасаться
нападения с воздуха. Станцию враг порядком разрушил, но поезда еще ходят.
В дороге мы повсюду видели ямы вдоль обочин, искореженные вагоны, паровозы
на станциях, сломанные телеграфные столбы.
Мы в Конотопе. Город этот невелик, но для нас очень важен. Идем через центр,
станция разрушена. В домах зияющие углы, выбитые оконные стекла. Большинство
магазинов закрыто, лишь уцелевшие вывески говорят о том, что здесь был
универмаг, а там вон – парикмахерская.
Гула канонады пока не слышно в городе, но люди притихли в тревоге.
Одна старушка спросила меня:
- А Гитлер не придет к нам?
- Этому не бывать! – ответил я. Улыбнувшись, она сказала:
- Правду говоришь, сынок?
- Правду, бабушка.
- Ох, дитятки, смотрите же, не пропустите его. И откуда он только взялся, этот
проклятый, чтоб ему сгинуть!
Мужчин в городе мало, это, в основном, ответственные работники да самые
безответные из мужчин – старики, мальчики. Остальных давно уже нет. Кто в
армии, кто в партизанах, а кто уехал на восток, с эвакуированными предприятиями.
Миновав город, останавливаемся в селе Сахны в 10 – 12 километрах. Открытое
поле, кое-где хлеба уже убраны, даже земли распаханы, а сахарная свекла и гречиха
остались на корню. Моросит мелкий дождь.
Сахны – красивое украинское село, утопающее в садах. С одной стороны его –
поля, с другой – озера, болота. Над ними бесчисленные стаи гусей.
Строим оборону с восточной стороны. Однако ни я, ни Макарчук, поставивший
передо мной такую задачу, ни мои подчиненные пока не знаем, почему же именно с
этой стороны должен появиться враг. Как будто важен сам факт существования
оборонительных сооружений, а где будут они построены – это не столь важно.
Да и наша задача не совсем ясна. Там, у Днепра, была своя 26-я армия, здесь же
40-я. И для нее ее боевые условия – загадка. Но лишь бы закрепиться как-нибудь, мы
ведь пока в резерве.
Сделав необходимые распоряжения, обошел с комбатами переднюю линию.
Пулеметы, пушки – все на местах, успели даже вырыть окопы. Наступил вечер, и
тут я вдруг узнаю, что Медведев еще не подыскал подходящего места для штаба.
- Почему так долго? – спрашиваю. – Давно бы надо устроиться и начать работу.
Начальник штаба в замешательстве.
- Здесь я не могу расположиться, – объясняет он, – рядом церковь, могут нас
разбомбить и засыпать снарядами. К тому же тут невдалеке артиллерийские
позиции, в случае заворухи через полчаса никого в живых не останется. Место здесь
открытое, заметное.
- Что ж, ладно, – говорю ему. – Тогда вот здесь располагайся, – показываю на
ближайший дом. Он смотрит с недоверием.
- К улице близко...
Входим в дом. Там три женщины с ребятишками. Та, что постарше, оказалась
кассиршей станции Конотоп. В село перебралась недавно, спасаясь от бомб. Другая,
рыжая и немногословная, объяснила, что покинула город после того, как проводила
мужа на фронт. Самая приветливая и словоохотливая из них – третья, хозяйка.
Муж ее, рабочий, вот-вот должен вернуться домой с какого-то завода. И правда,
пока варились гусь и картошка, подошел хозяин.
- Сегодня отправили последние машины, – сказал он.
8 сентября 1941 г.
Ночь прошла спокойно.
Целый день гудят в небе то немецкие, то наши самолеты. Одни бомбят
Конотоп, другие летают куда-то на запад. Слышно, как рвутся бомбы.
Мы все еще “на отдыхе”. Приводим в порядок оружие, одежду. В отдельных
батальонах устроили для красноармейцев баню, вскипятив для этого воду в кухонных
котлах.
К вечеру на западе участились разрывы бомб. Хотя и очень глухо, слышалась там
стрельба из пулеметов.
А наши позиции обращены в противоположную сторону.
Гул боя между тем усиливался, приближался.
Вечером получил приказ: “В шесть утра выйти к Сарнавщине с юга и в семь
атаковать ее”.
Из этого же приказа стало известно, что враг воспользовался мостом через реку
Сейм и подошел к городу Конотопу. Нам и нашим соседям предстояло утром
отбросить противника обратно за Сейм.
Двигаемся. Темная ночь. На пути село Новоселовка, за ним хутор в несколько
домов, дальше село Мартусино, где должен расположиться штаб нашего полка. Там
за болотами лес, а подальше, за лесом – Сарнавщина. Батальоны должны
остановиться в этом селе и дождаться семи часов утра. Мы со штабом решили
переночевать в Мартусино.
В доме хозяйка и беженцы из Конотопа – мать с дочерьми. Одну из девушек
мать называет Катей. Она полная, круглолицая, с густыми русыми волосами. Катя
долго не может успокоиться, объясняет:
- Сами знаете, если придут немцы... что со мной сделают.
- А что вы собираетесь предпринять?
- Что я могу ? – отвечает. – Надену платье попросторнее. ..
Из глаз девушки неудержимо катятся крупные слезы.
Вторая девушка по виду – прямая противоположность Кате: чернобровая, с
живыми глазами, длинными густыми черными волосами. Мать называет ее Люсей.
- Почему вы молчите? – спрашиваю.
- Слушать легче, чем говорить, не утомляет.
Я говорю ей:
- Вы кого-нибудь любите? Нисколько не смутившись, она отвечает:
- Женщина любит лишь того, кого плохо знает, а я так и вовсе не знаю, кого люблю,
– и смеется.
Такая молоденькая, а так уверенно рассуждает о любви! Я замолкаю. Как
говорит Люся, в разговорах толку мало. Ни она, ни ее мать сами не возобновляют
разговор.
9 сентября 1941 г.
Взяв адъютанта Дузя, иду в Сарнавщину. Медведеву приказал перевести туда
штаб. Леса, болота. Наконец дошли.
Впереди поле боя, покрытое кустарником. Ничего не видно.
Батальоны уже начали атаку. Слышен гул вражеских танков, но их скрывает
лес. Наши самолеты на бреющем полете засыпают противника бомбами. Враг тоже
не дремлет, сегодня он трижды бомбил Конотоп: в первый раз налетел 21 самолет,
второй раз – 9, третий – 6.
Наш левый сосед, 777-й полк, должен был наступать вместе с нами, но куда-то
пропал. В результате наша атака оказалась напрасной. Около 12 часов получил
приказ выйти из боя. Пока нашли батальоны в лесу и довели приказ до сведения
бойцов, настал вечер.
На Сарнавщину враг послал четыре мины. Три никакого вреда не причинили,
четвертая – убила женщину, копавшую в поле картофель.
Нам приказано вернуться в Мартусино. Остановились у тех же хозяев. Они
довольны, что немцы отброшены.
- Я пока еще жива, – радуется Катя.
Ибрагимов и Асасков (1-й и 2-й батальоны) получили приказ перебраться на
противоположную сторону Конотопа и не пропустить врага в город. Шеверев (3-й
батальон) был оставлен в Сарнавщине для прикрытия правого крыла.
10 сентября 1941 г.
Стоим в том же лесу. Наши бомбят станцию и село Мельня на
противоположной стороне реки Сейм, а также села Выровку и Поповку – на этой:
враг там стягивает войска для предстоящего наступления. Немецкие самолеты все
еще бомбят Конотоп. В нем почти никого не осталось. На этой стороне города
расположилась артиллерия, на той стороне – два моих батальона и батальоны 777-
го и 794-го полков. Говорят, они заняли оборону около кирпичного завода и
лесопильной фабрики. Но мы не видим их и не знаем точно, где они. Лишь с
наступлением темноты выяснилось, что 777-й полк давно уже дошел до села
Подлипное, которое находится в пяти километрах к юго-востоку от города.
11 сентября 1941 г.
Бой начался около 10 часов. Враг открыл стрельбу со стороны Выровки и
Поповки. Около 3 часов дня вражеская разведка, видимо, сумела узнать, что сил у нас
очень мало, что у кирпичного завода и лесопильной фабрики никого нет. Со стороны
Поповки немцы начали наступление колоннами. Батальоны Ибрагимова и Асаскова
сдерживали наступление врага со стороны села и разъезда Выровки, однако в пятом
часу вечера противник вошел в город с другой стороны, отрезав этим двум
батальонам путь к отступлению.
Хотя распоряжения сверху не было, я приказал батальонам отступить в село
Загребелье. В 6 часов вечера получил точно такой же приказ от командования.
Этот последний рубеж был удобен для сражения, тем более, что 777-й полк был
рядом. Однако приказ комдива Макарчука, соответствовавший моему решению,
запоздал. Враг опередил нас, уже захватив южную окраину города. Наши
перемещаются по улицам Конотопа с боями, сквозь минометный и пулеметный
огонь. Несмотря на это, я направился в Загребелье, чтобы помочь выбраться
батальонам на указанное место. Со мной были командиры Жуков и Дузь.
Роты второго батальона и сам Асасков нам встретились между Мартусино и
Загребелье. Я показал Дузю, где должен расположиться первый батальон, а сам
пошел к батальону Асаскова. Через маленькую речку Езуч, протекающую между
Загребельем и Конотопом, перекинуты три моста. Около двух мостов располагаем
5-ю и 6-ю роты. С 4-й ротой, захватив один станковый пулемет, идем к последнему,
третьему, расположенному на самой окраине села. С этого моста в село тянется
какая-то походная колонна. Из-за небольшого тумана и сумерек трудно разглядеть,
свои это или немцы, хотя колонна от нас всего лишь в ста метрах. Я сделал роте
знак остановиться, приготовить станковый пулемет, чтобы открыть огонь, как
только неизвестные, если это враги, приблизятся ко мне.
Заметив меня, колонна тоже остановилась. И вот мы стоим, переглядываемся.
Люди все в касках, у всех плащ-палатки, такие же, как у нас. Мы разыскивали
батальон 794-го полка, и я подумал, не он ли это.
- Кто? – кричу им.
Ответа нет. Колонна стоит на месте.
- Кто?! Стрелять буду!
Колонна молчит и с места не трогается.
Посылаю двух красноармейцев.
- Если это немцы, шмыгните в какие-нибудь ворота и махните нам рукой, – говорю
им.
Ушли они. Тишина. Красноармейцы, пройдя метров сорок, забежали в крайние
ворота и махнули нам рукой. Значит – немцы. Но все-таки надо еще раз проверить.
Кричу им:
- Кто вы? Отвечайте!
На этот раз один из них, стоящий впереди, на ломаном русском языке отозвался:
- Русь, капут, руки вверх!
Приказываю вывести из-за угла пулемет и установить за моей спиной. Когда все
было готово, поднял руки, давая понять, что “сдаюсь”.
Пулемет и пулеметчиков немцам не видно. Колонна стала приближаться. Вот
она уже метрах в сорока. Тороплю пулеметчиков: “Быстрее!”. “Готовы” –
отвечают они. Тогда я отпрыгнул в сторону и скомандовал: “Огонь!”
Пулеметчики стреляли, пока не кончилась лента. Когда пулемет умолк, впереди
колонны уже не было.
На дороге лежали мертвые, корчились и стонали раненые...
В тот вечер другие роты на улицах Загребелья дрались так же, как мы. Однако
закрепиться тут было невозможно. Я решил покинуть село и занять оборону
повыше, в открытом поле. Жукову приказал помочь комбатам привести батальоны в
порядок. Меня до Мартусина проводили два красноармейца. Медведев со штабом шел
нам навстречу. Он доложил, что получен приказ о перемещении в Новоселовку, на
высоту 151,3.
Ночь. Идем на указанное место.
12 сентября 1941 г.
Враг еще не успел проявить себя, а к нам уже вслед за вчерашним летит
очередной приказ о новом отступлении к с. Бондари.
Уже рассвело. Бойцы устали. За одну только прошлую ночь пришлось им рыть
окопы в двух местах. Не спали, не ели, а приказ постарались выполнить к сроку.
Снова мы вернулись в знакомое нам село Сахны. Штаб расположился в том же
доме, где были мы до ухода в Мартусино. Только на этот раз двух женщин из
Конотопа там уже не было. Нам сказали, что они ушли в Бондари.
Правее нас в лесах возле сел и хуторов Мутино, Новоселы, Качурин слышен гул
боя. Там оказывает сопротивление врагу наш правый сосед – подразделения 3-го
воздушно-десантного корпуса.
На войне обстановка порой меняется так быстро, что не успеешь обдумать
один приказ, как на смену ему спешит другой. Наш связист Гуденко, доставляющий
приказы, каждый день загонял по лошади. И сегодня вот не успели мы вступить в
Сахны да выпить по стакану чая, как он прискакал с новым распоряжением: “Утром
к 6 часам выйти к Вязовому и, пройдя его, занять оборону”. Это совсем недалеко,
всего в семи километрах к югу. На пути нашем единственное село – Совинка.
Прощаемся наскоро с хозяевами.
По правде говоря, Сахны чем-то нравились мне, хотелось тут задержаться
подольше. То ли хозяин дома хорош, то ли жена его так гостеприимна, то ли народ
здесь приветлив, то ли тяжело нам оставлять село врагу – словом, что-то меня
удерживало, рождая в душе беспокойство. Но приказ есть приказ, пора и в путь.
13 сентября 1941 г.
До 6 часов утра обошел все Вязовое. Приказав расположить батальон Асаскова у
дороги на Конотоп, батальон Шеверева – на перекрестке железных дорог, а
батальон Ибрагимова – у села Совинка, отправился на поиски штаба. Найти
Медведева и его штаб – дело всегда не легкое. Когда я разыскал их, меня ждали там
донесения Ибрагимова и Асаскова о том, что враг зашел в Совинку и что пять
вражеских танков из Лобковки продвигаются в сторону Жигаевки.
Наши батареи открыли огонь по вражеским позициям. К вечеру получил
донесение от Ибрагимова, из которого стало известно, что из Совинки враг ушел.
Асасков сообщил, что немцы вступили в село Вязовое. У Шеверева все было спокойно.
Комдив Макарчук принимал в Дубинке решение за решением и сам же отменял их.
Наконец, поступил приказ: “Пользуясь ночной темнотой, перебраться в Попово”.
Ночь сегодня особенно темная, моросит мелкий дождь. Мне приказано оставить
полк Медведеву и с моим комиссаром Алексеевым явиться к 4 часам утра в село
Головинку. Безрассудно в такое время, бросив полк, идти за двадцать километров,
но приказы надо выполнять.
14 сентября 1941 г.
Ночь темная, грязная дорога. Только в 6 часов утра встретились мы с
Макарчуком в крайней избе села.
По правде говоря, ни я, ни Алексеев так и не поняли, для чего нас вызвали.
Макарчук сообщил, что мы почти в окружении. “С какой бы стороны враг ни
появился, драться до последнего”, – распорядился он. До сих пор об окружении у нас и
разговоров не было. Мы впервые услышали об этой угрожавшей нам опасности.
Следовало бы ввести нас в обстановку, но мы так и ушли, ничего не узнав толком.
Прежде всего, направились в западную часть небольшой слободы Попово, где
наши батальоны должны были занять оборону.
Слобода была с кривыми, запутанными улочками. На ее восточной окраине –
сахарный завод. В другом конце Слободы, где бойцы у нас роют окопы, – заглохший
пруд. С этой стороны Попово соединяется в низине с другим селом – Головинкой,
растянувшись почти на шесть километров.
Указав батальонам их позиции, снова пошел искать штаб Медведева. Найти его
не удалось, хотя и обошел все улицы. Посылал связного даже на завод. Потом зашел в
один дом, разделся и лег отдохнуть, сказав ординарцу: “Штаб должен быть здесь,
найдите Медведева и приведите сюда”.
Проснувшись утром, увидел штаб наш в полном составе. Мне доложили, что
ночь прошла спокойно.
15 сентября 1941 г.
Враг молчит. Приказа не было.
16 сентября 1941 г.
Получили приказ вновь атаковать Вязозое. Первый рубеж – Дубинка и высота
102,0. Правее нас в 10 километрах должен действовать 3-й воздушно-десантный
корпус. Слева, на высоте 162,0, – 777-й полк.
Впереди село Грузское. Уже третьи сутки там, немногие оставшиеся в селе,
делят колхозное имущество. Каждый из них тащит в свой дом все, что попадается
под руку.
Наши батальоны достигли Дубинки. Когда я с наблюдателями вышел на лесную
опушку возле Грузского, в Дубинке уже началась перестрелка. Ружейные выстрелы,
огонь 45-миллиметровых пушек и минометов. Здесь на опушке расположилась
артиллерия 711-го полка. После первых же выстрелов среди обозников началась
паника. Эти люди, привыкшие быть в 10 – 15 километрах от фронта, сегодня
оказались впереди.
Навстречу мчится машина командира 777-го. В ней один водитель. Я задержал
его.
- В чем дело?
- Не видите? Немцы!
- Где ж они?
- Вон там, впереди.
- Сам видел?
- Да, стреляли в мою машину.
Ответы его мало похожи на истину. Тем более, что через несколько минут
стрельба в Дубинке прекратилась. Приказываю развернуть машину. Водитель
смотрит на меня обреченно, как бы хочет сказать: “На смерть меня ведешь?” Но
развернулся. Поехали.
Когда мы были возле Дубинки, там установилась тишина. Из Вязового показалось
несколько немецких машин. Командир батареи Шевченко и пулеметчики открыли по
ним огонь. В этой перестрелке ответным огнем противника было подбито наше 45-
миллиметровое орудие, убит старшина батареи и ранен один красноармеец.
Немцы отступили, оставив несколько своих пушек и одну машину.
Вскоре Сысоев с разведчиками проник в село Вязовое и врага там не обнаружил.
777-го полка, нашего соседа, не видно и не слышно. На высоте 162,0 тоже ни
души. Бой начался в 7 часов утра. 777-й полк вчера так и не успел добраться до своей
высоты. Враг сегодня с той горы поливает нас пулеметным огнем. Вскоре немцы
пошли в атаку, но первый залп нашей артиллерии обратил их в бегство.
Немецкие самолеты-разведчики кружили над нашими головами с утра до вечера.
Немцы забросали Дубинку минами. Бомбардировщики противника дважды совершали
налет на деревню – в 3 часа дня и в 6 вечера.
Воспользовавшись атакой с воздуха, враг взял Дубинку в клещи. Макарчук
сообщил о перемещении 777-го на другое место, а нам приказал с боями покинуть
Дубинку и отойти к слободе Попово. Отступали всю ночь.
В этом бою геройски погибло 22 наших красноармейца и 6 младших командиров.
В разгар боя два наших командира струсили, покинув свои подразделения. Может,
они живы. Может, получив паспорта, надеются после войны затеряться в толпе
честных людей! Я записал их фамилии в надежде, что все же не уйдут от правосудия
и получат по заслугам...

Продолжение книги читайте завтра.

Редакция сайта города Конотопа 05447.com.ua выражает благодарность Александру Евтушенко за предоставление эксклюзивного разрешения на печатание материалов книги "ДОРОГАМИ 1941-го. КОНОТОП. КНИГА ПАМЯТИ". Все права защищены. Полное или частичное копирование материалов запрещено, любое использование согласовывать с авторами. При согласованном использовании материалов ссылка на ресурс обязательна.

С началом книги можно ознакомиться тут.

Все главы книги можно найти в спецтеме "Книга памяти".